Клуб Истинных Друзей Елены Кориковой

Название: «Семь причин»
Автор: Царапка
Жанр: зарисовка
Герои: Николай Павлович и его верноподданные
Рейтинг: G

Перо скрипнуло в августейшей руке, царапнуло по бумаге и сломалось, оставив шкодливую кляксу вместо подписи на указе. Ну что за бестолковый выдался день! Его величество сердито покосился на секретаря, торопливо уничтожающего следы конфуза. Указ придётся переписать. Подобные недоразумения случались с аккуратным Николаем Павловичем крайне редко, и потому особенно злили. Что скрывать, он был зол ещё до того, как сел за работу. Утро обещало стать на редкость приятным. Слушать музыку в кругу семьи, любоваться детьми рядом с драгоценной Шарлоттой. Не только детьми, но и прехорошенькой пианисткой. Удивительно даже, что супруга согласилась принять малышку на службу. Попросил Александр, присовокупив, что в добропорядочности девицы не сомневается.
Когда такое говорят о юной красавице, первое желание - лично убедиться в справедливости рекомендации. Николай Павлович, впрочем, никаких планов на учительницу не имел. Гувернантка - не какая-нибудь фрейлина или актриса. Дети должны получить наилучшее воспитание, невозможное, если о них заботится особа небезупречная. Малышка пикантна, попытку ухаживания отвергла ещё раньше, когда была невестой сплошной неприятности - барона Корфа. Будь дальше что будет, а пока государь весьма был доволен пополнением близкого круга.

И вот - такая досада, кто пустил во дворец, на домашний концерт императорского семейства, жулика с дурацкой фамилией и препротивной физиономией?! Испортили такой замечательный день! Нужно сделать внушение шефу жандармов за его неосмотрительность. Не дворец, а балаган какой-то! Девушку пришлось выгнать, перед тем поразившись её неописуемой наглости. Бывшая учительница осведомилась, можно ли ей проститься с великой княжной, с такой невозмутимостью, как будто её отпустили проведать заболевшую тётушку. Ей следовало быть униженной, умоляющей, взывать к жалости, а тут на тебе! «Разрешите проститься»! Как после этого не ломать перья! Куда пойдёт-то, на сцену? Там таких лопают, и косточек не останется, а она знай себе хорохорится!
Безобразие, сущее безобразие! Не успеваешь в империи пресечь вольнодумство, а оно уж и в родном дворце! Император решил проверить дворцовые караулы, и у седьмого стоявшего навытяжку гвардейца заметил плохо начищенные пуговицы на мундире. Получив повод повозмущаться, Николай Павлович отвёл душу и закончил выволочку так же внезапно, как начал её. Срывать на караульных дурное настроение Его величество избегал, и худших последствий, чем трепет перед Юпитером, для попавших под горячую руку подданных не бывало.

Следующим оказался любезнейший Александр Христофорович, узнавший немало нового о том, кого и когда можно допускать к августейшей особе, тем более в комнату, полную августейших особ разного возраста. Ушёл почтенный граф с глубоко задумчивым видом, а высочайшее настроение приподнялось до встречи с сыном. Мальчишка, как всегда, сумел всё испортить, читая нотации родному папе и настаивая - обязан позаботиться о девчонке, которую легкомысленно ввёл в круг семьи. Августейшие препирались долго и нудно, потом взъерошенный сын сбежал морочить голову матери.
Что такое бывшая крепостная в хозяйстве империи? Песчинка, былинка. Что такое песчинка, попавшая в механизм лучших часов? Неприятность, от которой время идёт вкривь и вкось. Так и до зубной боли недолго, а зубная боль императора - дело нешуточное.

Николай Павлович ходил злой и надутый. Финансовой реформе прочили полный провал. Дочь, возмечтавшая об актёрском призвании, капризничала. Сын использовал любой предлог улизнуть из дворца. Супруга страдала мигренью. Неприятности начались сразу за изгнанием самозванки, как будто бывшая крепостная была их причиной. Чушь, ерунда, чем яснее государь понимал это, тем больше сердился. Девчонку приняли, как родную, никому в голову не пришло сомневаться в её благородном происхождении, хотя слово «воспитанница» звучало не слишком почтенно. Манеры, образование впору принцессе, и такая афера! Может быть, запретить всякие там крепостные театры? Николай Павлович вспомнил давнишний скандальный брак Шереметьева и приободрился. Наводить порядок он очень любил, а от этих забав только глупости и крамола. Есть императорские театры, там служат почтенные семейства актёров, да хоть Самойловы - прекрасный пример. Зачем частные? Только хлопоты цензорам. Держат их «фрачные» - в лучшем случае вышедшие в отставку, а то и никогда не служившие - самая подозрительная порода дворян. Развлекаются, видите ли.

Царь стал развивать в голове новый проект. Сами собой складывались первые строки указа «ради устранения праздности и пресечения вредных привычек, мы, император…» - перед произнесением своего титула даже не вслух Николаю Павловичу всегда приходилось набрать полную грудь воздуха, и, справившись, он собрался было сочинять дальше, как непочтительный, но крайне довольный сын явился, наконец, в кабинет.
- Александр, я больше двух часов как послал за Вами! - отец был разгневан и непослушанием, и тем, что отпрыск прервал царственные размышления
- Papa, у меня важные новости!
- Надеюсь, не об этой… как её, бывшая крепостная… Ты меня утомил!
- О ней! - наследник бесстрашно взглянул на недовольно встопорщенные усы отца своего и России, и продолжил победным тоном: - У меня целых семь причин, по которым её не нужно было прогонять!
Николай Павлович возвёл глаза к потолку, потом опустил их вниз, уставился на чернильницу и придал лицу выражение «с Кавказом справиться легче, чем с собственными детьми».
Цесаревич радостно произнёс:
- Первая. Забалуев - отъявленный жулик и фальшивомонетчик. Есть доказательства.
- Охотно отправлю его в тюрьму, но это не значит, что…
- Вторая. У моих сестёр никогда не было лучшей учительницы.
- Вздор, - Николай Павлович стал рыться в памяти, но, как на грех, не мог вспомнить ни одной приятной физиономии из числа гувернанток.
- Третья. Они скучают по ней.
- Глупости!
- Четвёртая. Анна - образована и умна.
- Это ты уже говорил!
- Пятая. Анна познакомилась с принцессой Мари и очень понравилась ей.
- Мари - сущий ребёнок, в людях не разбирается.
- У Мари доброе и чуткое сердце!
- Слишком доброе для такого оболтуса!
- Шестая. Анна вместе с моими друзьями помогала мне прятать Ольгу от жандармов, весьма успешно.
От такого нахальства Николай Павлович разинул рот и не нашёлся, что возразить. По его мнению, все друзья Александра заслуживали хорошей взбучки, но сын решил выдать их проделки за добродетели.
- Седьмая. Анна - не крепостная, а дочь князя Долгорукого.
- Как?
- Вот прошение князя признать её.
- Мммм… - переваривал информацию император. - Это… в некотором роде, меняет дело, - спохватившись, государь строго нахмурился. - Почему мне не доложили раньше?
- О, это романтическая история… Двадцать лет назад…
- Хватит, хватит! - Николай Павлович махнул рукой. - Избавь меня от романтики.
- Но papa…
- Я удовлетворю просьбу, но… - признавать ошибку император не собирался. - Восстановить её на службе после скандала не считаю возможным. Хотя, подумаю, если князь подаст ещё и такое прошение. Посоветуюсь с твоей матерью …
- Не беспокойтесь, papa, Анна выходит замуж за барона Корфа, они помирились.
- Фррр… - Николай Павлович был не очень доволен. - Дерзкая девчонка выбрала отъявленного шалопая, если не вольнодумца.
- Может быть, дорогой papa, Вы признаете - у вольнодумцев есть некоторые достоинства…
- И это говорит будущий император! - нынешний император схватился за голову.
- Но, papa…
- Хватит! Хватит с меня на сегодня! Ступай!

Отойдя от обычной после споров с сыном сердитости и выпив кофе, Николай Павлович стал более благодушным. Его люди, и Александр Христофорович, не так уж и оплошали с этой Платоновой, раз она почти что княжна. Дети избежали низкого общества. Слишком много августейших мыслей было посвящено не крепостной, а девушке, в чьих жилах течёт кровь родовитого семейства. Представив себе конфуз шефа Третьего отделения, поначалу не разведавшего официального положения новой учительницы, а потом не разгадавшего её подлинного происхождения, император окончательно забыл скверное расположение духа.

Упразднять крепостные театры не стоит труда. Его величество и не заметил, что руки сами складывают журавлик из листа, предназначенного для проекта очередного указа. Посмотрев на получившееся творение, Николай Павлович спохватился, глянул на дверь - не подсматривает ли кто украдкой, и, убедившись, что он один, быстро шагнул к окну, открыл его и запустил бумажную птичку в небо.
Журавлик, покружив немного над площадью, превратился в белую точку и исчез из вида, а Его величество засмеялся. Давно августейшее настроение не было таким невинно-игривым. В голову сама собой закралась крамола - может быть, шалопаи и вольнодумцы не так и опасны, а в чём-то даже полезнее для империи, чем строгие государственные мужи? Николай Павлович себя грустно одёрнул - так считать для страны слишком рано, а для стареющего императора - слишком поздно.

КОНЕЦ