Отправлено: 18.04.09 10:51. Заголовок: "Горькое счастье" - 3

"Горькое счастье" - это продолжение телевизионного романа "Бедная Настя", коллективное творчество преданных БН поклонников.

Здесь выкладывается чистовой вариант сценария или, с некоторой долей фантазии, фильма.

Разработка: КИДЕК-ПРОДАКШН
Редактор-автор-режиссер: Малка

Часть первая, 1-6 серии
Часть вторая, 7-11 серии

 Отправлено: 20.10.23 03:59. Заголовок: СЕРИЯ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ ..

СЕРИЯ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Сцена первая

- Так-так, - бросает многозначительный взгляд на князя Император, первым подойдя к чуть приоткрытому французскому окну. - Приболела, говорите?
В Малой приемной Марии Александровны царит веселье. Анна на бис увлеченно исполняет "Утренние листья", время от времени радостно посматривая в сторону смеющихся танцующих. Вдруг взгляд ее падает на окно, и музыка мгновенно стихает, останавливая танец.
- В чем дело, Ани? Вы устали?
- О нет, княгиня, продолжайте, пожалуйста!
Петр молча смотрит на мать, затем следует ее взгляду и восклицает, указывая на окно:
- Его Величество!
- Так точно!
Император распахивает настежь окно и входит в залу, за ним следует удрученный Михаил. Встретив растерянный взгляд Анны, разводит руками, как бы говоря - так уж получилось!
- Картина маслом - не ждали! - оглядывает присутствующих Император. - И Наследник с адъютантом здесь! Ба, и барон Корф, собственной персоной! Вот уж редкий гость при Дворе!
- Ваше Величество, мы вас действительно не ждали, - с достоинством выпрямляется Императрица, отходя от барона и приближаясь к мужу. - Надеюсь, наше развлечение не мешает Вам проводить время по Вашему вкусу?
Уловив в ее вежливом тоне упрек, Император морщится.
- Зачем вы так, Ваше Величество? Я просто удивлен. Вы отказались присутствовать на бале, где собрался весь цвет общества, и устроили свой бал! Да еще переманили к себе Наследника, который обязан был принимать гостей!
Видя по лицу жены, что та еле сдерживается, чтобы не разразиться новыми упреками, Император поспешно добавляет:
- Впрочем, Вы вольны делать, что хотите! Барон, на два слова, - уводит он Корфа к дивану у камина. Николай Александрович нерешительно следует за ними, опасаясь выговора и в то же время желая поддержать барона, если Императору вздумается его упрекать.
Оболенские направляются к Анне, но та жестом останавливает их, сама же подходит к Императрице.
- Ваше Величество, хотите я спою для Вас, и только для Вас? - спрашивает она и ведет ее к роялю. - Что бы Вы хотели послушать?
- Благодарю, Ани, - вздыхает Мария Александровна, немного успокаиваясь от теплого дружеского взгляда и ласкового тона подруги. - Помните, когда-то давно, очень давно, в прошлой жизни, вы пели романс... Кажется, там были такие слова - и слез любви нет сил остановить...
- Да, это "Воспоминание" на стихи господина Жуковского. Старый романс...
- Сейчас он как нельзя лучше подходит моему настроению.
- Жаль. Мне так хотелось развеселить Вас, чтобы хоть чуточку мир стал лучше и добрее для Вас!
- Так и было, пока...Он все испортил! - шепотом вскрикивает Императрица. - Последние два года стали адом! Эти Его интрижки...
- Тсс, - прикладывает палец к губам Анна и печально улыбается. - А помните, как Его Величество в Вашу честь назвал отстроенный на месте сгоревшего театр Мариинским? Разве это не знак большой любви?
- Тогда все было иначе. Все изменилось после рождения Павла, - пожимает плечами Мария Александровна. - Назад уже ничего не вернуть.
- Если мы не в силах изменить мир, так не лучше ли примириться с ним? Простите Его, Ваше Величество, простите и примиритесь. У Вас столько богоугодных дел, Вы столько добра делаете людям! Ваша жизнь может быть светлой и радостной...
- Как Императрица, я могу простить Его, как женщина и супруга - никогда!

Анна тихо вздыхает, усаживается за роялем удобнее, и опускает руки на клавиши.

Прошли, прошли вы, дни очарованья!
Подобных вам уж сердцу не нажить!
Ваш след в одной тоске воспоминанья!
Ах! лучше б вас совсем мне позабыть!

К вам часто мчит привычное желанье -
И слез любви нет сил остановить!
Несчастие - об вас воспоминанье!
Но более несчастье - вас забыть!

О, будь же грусть заменой упованья!
Отрада нам - о счастье слезы лить!
Мне умереть с тоски воспоминанья!
Но можно ль жить,- увы! и позабыть!

Все в зале замирают и подтягиваются к роялю, как центру притяжения.
Голос уже не девически нежный, но по-женски сильный и гибкий, полнокровный, с богатейшими оттенками чувств звучит по-прежнему проникновенно, увлекая каждого в свои воспоминания. Анна и сама уносится мысленно в тот день, когда она должна была петь романс на балу и вдруг растерялась, не веря в себя и свой успех, и тогда ей помог...Ей помог ...он, Владимир. И сейчас он снова стоит вдали и не сводит с нее глаз, на губах мечтательная улыбка...Она закрывает глаза. Господи, чудны дела Твои!

 Отправлено: 30.10.23 00:01. Заголовок: Сцена вторая Оболен..

Сцена вторая

Оболенские, отец и сын, прекращают задушевный разговор при первых же тактах и стараются занять место у рояля как можно ближе к певице.
Петр откровенно гордится матерью, отмечая с каким восторженным вниманием слушают ее венценосные особы. Найдя глазами Софи, которая смахивает слезинку с щеки, удивленно приподнимает брови, но девушка его не замечает, всецело поглощенная музыкой.
Михаил неотрывно смотрит на жену, обо всем позабыв. Как и в юности, ее пение очаровывает его. Как же она хороша в своем бирюзовом платье, с гладкой прической белокурых волос, обрамляющих точеные черты любимого лица! По-прежнему хороша, по-прежнему волнует его и влечет. Годы не могут погасить однажды вспыхнувшее пламя любви к этой женщине, матери его уже взрослых детей, обожаемой жене.
- Вы счастливец, князь, - шепчет незаметно приблизившийся к нему Император, возвращая с небес на грешную землю.
- Вы правы, Ваше Величество, - соглашается князь, все еще глядя на жену.
- Гм, надо же, даже не спорит! Могли бы хотя из вежливости и сочувствия ко мне не соглашаться!
- Право? Мне вам сочувствовать? - недоумевает Оболенский, поворачиваясь к Императору. - Да чему, позвольте спросить?
Император молча показывает сначала на Анну, потом на Императрицу, с задумчивым видом сидящую рядом с роялем, и князь наконец понимает. На фоне его красавицы жены Императрица, будучи гораздо моложе по возрасту, выглядит старше. Ее потухший взгляд, скорбно поджатые губы, бледная кожа - все это, конечно же, раздражает женолюбивого Александра, с его-то увлекающейся натурой!
- И вы хотели лишить меня сегодня удовольствия наслаждаться красотой и пением вашей жены! - вроде в шутку гневается Император, но Михаил начеку: от него можно ожидать чего угодно.
- Ваше Величество, но ведь Ваше желание исполнено! Анна спела для Вас!
Окончив петь романс, Анна тут же, без паузы, вновь начинает вальс "Утренние листья". Раздаются восторженные аплодисменты, даже Императрица слегка оживляется.
- Нет, нет, княгиня, - подходит к Анне Император. - Танцевать хотим все, но дам явно не хватает. Так что вы присоединитесь к танцующим.
- Но... кто же будет аккомпанировать, Ваше Величество???
Император на мгновение задумывается.
- Мишель, Владимир, открывайте все окна! Слышите? В Шепелевском оркестр громко играет!
Из распахнутых настежь окон в залу врываются звуки очередного придворного вальса.
- Так, кавалеры становятся во внешний круг, дамы во внутренний, - продолжает распоряжаться Император как хозяин.
- После каждого круга дамы меняют кавалеров. И - раз, два, три...
Император, как расшалившийся мальчишка, ловко подхватывает Анну, Михаил - Императрицу, Петр и Наследник остаются со своими дамами. Владимир с улыбкой наблюдает за вальсирующими, ожидая своей очереди танцевать.
- Вы - бунтовщица и маленькая лгунья! - вполголоса выговаривает Анне Александр, стараясь казаться серьезным. - А еще кузина называется! Как вы посмели пренебречь моим приглашением?!
- Что Вы, дорогой кузен, я пришла, как видите, - улыбается княгиня.
- Пришла, да не туда. Ладно. За то, что назвали меня кузеном, чего давно не бывало, прощаю. А если серьезно... Заметил, что вы меня избегаете, Анна. Почему? Молчите?
- Не знаю, как ответить, Ваше Величество, - становится серьезной и Анна.
- Честно! Впрочем...Я догадываюсь. Из-за Мари. Вы меня осуждаете?
-Что вы, Ваше Величество! Я не смею! Но мне искренне жаль и Вас, и Ее Величество. Не хочу оскорбить Вас сожалением...Простите...Но Вы хотели честности...
- Вы вероятно единственная женщина, от которой терплю упреки, - вздыхает Император. - Ах, Анна, не будь вы моей сестрой... В конце концов, я здоровый мужчина, у которого есть потребности, а Мари не может...
- Ваше Величество!!! - ужасается Анна, закрывая обеими руками уши. - Избавьте меня от подробностей! Я ничего не хочу знать о Вашей семейной жизни. Пожалуйста, ...кузен!
- Вы злоупотребляете моей добротой. Знаете ведь, что я ни в чем не могу вам отказать. Хорошо. Что я должен сделать, чтобы вы перестали от меня шарахаться?
- Будьте чуточку добрее к Ее Величеству...Вот, как раз сейчас смена кавалеров...Пожалуйста! Потанцуйте с ней!
- Вы удивительная женщина, Анна! Ну, будь по-вашему.
Происходит смена партнеров. Император с Императрицей идут на второй круг, Михаил и Анна улыбаются, глядя им вслед.

 Отправлено: 06.11.23 00:21. Заголовок: Сцена третья На шир..

Сцена третья

На широкое мраморное крыльцо Императорского подъезда выходят Петр Оболенский и Наследник.
- Нет, кто бы сказал мне прежде, что у маман может быть так весело, ни за что не поверил бы! - смеется Николай Александрович, запрокидывая голову к небу. - Ах, как хорошо было!
- Не зря улизнули из Шепелевского, несмотря на выговор от Вашего батюшки, - поддерживает его Петр, тоже подставляя разгоряченное лицо свежему ветерку с Невы.
- Совсем не зря, - с удовольствием подтверждает Наследник. - А выговор...Что с того? Его Величество не хуже нас веселился. Что они с маман вытворяли!!! Каких только фигур не выделывали, куда нам с тобой!
- Точно! Но и Вы с Катишь им не уступали, Ваше Высочество! Помните, как на повороте закрутили ее и чуть не сбили с ног нас с Софи?
- Да уж, такая куча мала образовалась, - хохочет в голос Николай Александрович и вдруг становится серьезным:
- Знаешь, Петр, больше всего радуюсь миру между ними.
Оболенский понимающе кивает. Ему тоже было приятно наблюдать за хрупким согласием, установившимся между Императором и Императрицей. Надолго ли? Вздохнув, предлагает:
- Ваше Высочество, вызвать карету?
- В такую чудную ночь? Тепло, как летом! Пройдемся по Дворцовой немного.
- Октябрь нынче удивительный. Пойдемте...
Договорить Петр не успевает. На крыльце появляются князь и княгиня Оболенские и барон Корф. Откуда-то сверху доносится свист, все поднимают головы и смотрят на улыбающихся Императора и Императрицу, стоящих на балконе второго этажа прямо над подъездом.
- Благодарим за приятный вечер, господа! - громко кричит Император.
- Что это с ним сегодня? Ну чисто мальчишка, - вполголоса замечает Михаил, обнимая жену.
- Седина в голову, бес в ребро, - философски резюмирует Корф.
- Рара сегодня не узнать! - соглашается Наследник, хотя замечание барона его коробит.
Из-за угла на площадку перед самым подъездом неожиданно врывается небольшая коляска, запряженная парой гнедых, которыми правит бородатый мужик в синем кафтане. Из зашторенного окна высовывается ружье, поднятое кверху, туда, где на балконе стоят Александр и Мари. Михаил первым успевает среагировать и в прыжке бросается на дуло ружья. Раздается выстрел, пуля отбрасывает Михаила на ступени крыльца. Кучер нещадно хлещет лошадей, и коляска вихрем уносится прочь. Корф, после секундного оцепенения, мчится следом. Остолбеневшие от ужаса Наследник и Петр провожают его взглядом. Анна падает на колени возле лежащего в луже крови мужа, находит и рукой зажимает рану в груди, пытаясь остановить бьющий фонтан.

 Отправлено: 08.11.23 00:03. Заголовок: Сцена четвертая - Д..

Сцена четвертая

- Доктора, доктора живей! - громко кричит вмиг оказавшийся на крыльце Император, окруженный охранниками.
К подъезду стремительно подъезжает конный отряд жандармов во главе с шефом Третьего отделения князем Долгоруковым. Наследник, придя в себя, торопливо показывает направление, и погоня сразу отправляется по следу, а Николай Александрович детально описывает Долгорукову коляску и кучера.
Петр бросается к отцу, пытаясь помочь матери, Анна упрямо продолжает закрывать рану теперь уже подолом платья, однако остановить кровь не удается.
- Нет! Нет! Только не ты, не ты! - еле шепчет она.
Выбегает из подъезда придворный доктор, на ходу застегивая сюртук и надевая очки. Анна и Петр с огромной надеждой смотрят на него, но опытному врачу достаточно одного взгляда на раненого, одного прикосновения к пульсирующей артерии на шее, чтобы понять насколько все плохо.
- Я не волшебник, простите, - тихо говорит он. - Ему осталось несколько минут.
- Нет! - вскрикивает Анна, хватая окровавленной рукой руку врача. - Сделайте же что-нибудь!!!
- Ничего нельзя сделать, княгиня, - морщится тот, освобождая свою руку, и машинально достает платок, чтобы оттереть кровь. - Слишком велика эпотеря крови.
- Его надо перенести...
- Не надо! - сухо прерывает Петра врач. - Его нельзя трогать. Лучше проститесь с ним.
В этот момент Михаил открывает глаза и оглядывает столпившихся вокруг него Императора и Наследника. На мертвенно-бледном лице его появляется слабая улыбка.
- Вот и все, Ваше Величество, - задыхаясь, шепчет он. - Моя служба окончена.
- Мишель, дорогой друг! - Император плачет, не стыдясь своих слез. - Мой верный и преданный старый друг!
Михаил переводит потускневший взгляд на сына, на руках которого покоится его голова.
- Я всегда честно служил России. Служи и ты, сынок! Будь счастлив, мой мальчик!
- Отец, отец, не умирай! - захлебывается рыданиями Петр.
Михаил на мгновение закрывает глаза, переводя дыхание. Говорить ему становится все труднее и труднее, но когда он снова открывает глаза и устремляет их на жену, в них загорается пламя.
- Благодарю тебя, родная...за счастье, которое дарила все эти годы...За прекрасных детей...за понимание и ...поддержку...
Он облизывает пересохшие губы. Кто-то протягивает флягу с коньяком, Анна осторожно подносит ее к губам умирающего мужа. Она не плачет. Белое, как мел, лицо застыло в отчаянии, и только взгляд ее, погруженный в глаза мужа, не отпускает его, удерживая на этом свете как можно дольше.
- Всегда любил тебя, с первой минуты, как увидел...Такую...В розовом платье... Чуть не переехал тебя...Помнишь?
Улыбку, почти веселую. искажает гримаса боли, Он снова закрывает глаза, отдыхая.
- Помню, я все помню, Мишенька...
- Так скажи...
- Что сказать, Мишенька?
- А ты, ты...ты любила меня? Была ли ты... счастлива ...со мной?
- Да, да, да! - обнимает его Анна, по-прежнему то ли вытягивая его взглядом из воронки смерти, то ли утешая.
- Тогда ухожу спокойно...Я счастлив, жена! Поцелуй меня... унесу твою любовь туда... - показывает взглядом на небо Михаил.
Анна склоняется к губам мужа и целует его, исступленно и долго, как никогда не целовала прежде, желая своим дыханием удержать ускользающую жизнь.
К ним подбегает весь взмыленный от долгого преследования убийцы Корф и отталкивает Императора, падая на колени рядом с Анной и наклоняясь над застывшим лицом друга.
- Мишка, не смей уходить! Слышишь? Мишкааа!!!
Веки умирающего чуть приоткрываются.
- Позаботься ...о ней...- еле слышно шелестит он на последнем выдохе и, вытягиваясь в полный рост, замирает.

 Отправлено: 31.01.24 16:22. Заголовок: Сцена пятая Наконе..

Сцена пятая

Наконец-то! Ее наконец-то оставили одну! Сбросив мокрую накидку, Анна, едва закрывается дверь за сыном, подходит к окну. Сердитое серое небо плачет мелким настырным дождем. Мокрые крыши, мокрые окна, мокрая мостовая, мокрая земля, в которую опускают гроб с телом Миши... Она со стоном закрывает глаза, горячим лбом прислоняясь к холодному стеклу. Забыться, ничего не видеть, не слышать, не помнить... Но память беспощадна, она настойчиво рисует в мельчайших деталях картины сегодняшнего утра: море мокрых цветов, мокрые то ли от дождя, то ли от слез бесчисленные лица пришедших проводить в последний путь ее мужа ...Только в ее собственных глазах ни капли. Вернее, слезы не пролились, застыли льдинками, и от этого очень больно, колко...Бесконечные слова утешения и соболезнования, много, очень много слов, гром оружейных залпов - последняя дань уважения и почести ушедшему, чужие руки, поддерживающие ее у края могилы... Но она все равно падает...Это ночь наступила так скоро? Картины становятся зыбкими, бледнеют, кружатся, стираются тьмой одна за другой, и ...неужели долгожданный покой?!

 Отправлено: 31.01.24 16:23. Заголовок: Сцена шестая - Анна..

Сцена шестая

- Анна Александровна, переодеться надо, простудитесь, - горничная Даша, не дождавшись ответа на стук, спиной открывает дверь в спальную хозяев, с трудом удерживая тяжелый поднос с небольшим самоваром.
- Анна Алекса...
Увидев лежащую без движения у окна хозяйку, Даша с визгом роняет поднос. Самовар катится по полу, разливая кипяток, чашка разбивается вдребезги.
- Господи, что еще случилось?
На шум прибегает Петр, за ним появляется заплаканная Настя. Мгновенно оценив обстановку, Петр бросается к матери, с ужасом дотрагивается до ее лица и облегченно выдыхает:
- Жива! Но она вся горит! Даша, перестань визжать! Пошли за доктором, срочно! Настя, помоги!
Даша тут же успокаивается и стремглав выбегает исполнять поручение. Петр бережно поднимает мать и несет ее к кровати.
- Погоди! Надо снять платье, все мокрое. Отвернись!
Настя деловито стягивает черное траурное платье, белье, полотенцем высушивает рассыпавшиеся влажные волосы матери, затем заворачивает хрупкую фигурку в махровую простыню и накрывает одеялом.
- Как печка, - встревоженно всматривается в осунувшееся раскрасневшееся лицо больной Настя. - Не дай Бог, и она нас ...
- Не смей! - прерывает ее брат. - Мы не дадим ей уйти! Все будет хорошо!
- Конечно, не дадим, - с готовностью подтверждает она и всхлипывает. - Я останусь с мамой...
- А как же муж?
- Он уже здесь. Сказал, что нельзя оставлять ее одну.
- Ладно. Разместимся как -нибудь.
- Ты тоже хочешь остаться?
- Думаю, перееду сюда совсем. Теперь, когда отец нас покинул, ей тоскливо будет одной. Кто позаботится о ней, если не я?
- Я тоже хочу заботиться о маме! - глаза Насти снова наполняются слезами. - Господи, как все ужасно! Ну почему, почему надо было погибнуть папе?! Как все нелепо!
- Наверное, потому что он герой, настоящий, неподдельный. Не чета салонным шаркунам, - тихо отвечает Петр с незнакомой ей горечью в голосе. - Лучшие всегда уходят первыми...
- Лучше бы он не был лучшим, уж прости, но остался бы живым! Невозможно поверить, что его уже нет! Папа, наш папа, умный, добрый, понимающий, чуткий...Самый-самый лучший!!!
Настя уже рыдает, уткнув голову в грудь брата. Петр обнимает ее, желая утешить, но и сам не может сдержать слез.
- Не хочу верить, что его нет, не хочу. Давай думать, что он просто уехал в далекую страну, по каким-то страшно важным делам! А мы будем ждать его, разговаривать с ним, советоваться... Пусть он знает, что мы его помним, любим, и так будет всегда, пока мы живы! Он будет жить в нашей памяти!
- Да!!! - вскидывает голову Настя. - Он всегда был и будет с нами!

 Отправлено: 01.02.24 00:14. Заголовок: Сцена седьмая В две..

Сцена седьмая

В дверях появляется придворный доктор с неизменным саквояжем и, ничего не спрашивая и ни на кого не глядя, быстро подходит к кровати, берет Анну за руку, нащупывая пульс. Следом появляется Император. Лицо его бледно и мрачно, под глазами резко обозначились морщины. Слегка сгорбившись, подходит к брату и сестре.
- Плачу вместе с вами, мои дорогие, - он крепко обнимает их, - и спешу сообщить, что схвачен не только убийца вашего отца, но и его подельники. Барон Корф сегодня раскрыл целую сеть преступников.
- Это не вернет папу, - старается освободиться от объятий Императора Настя.
- Ваш отец...большая потеря не только для вас, но и для Империи, и для меня лично. Теперь вы под моей опекой, ни о чем не беспокойтесь, - отпуская их и не обращая более внимания на пытавшегося вытянуться Петра и присевшую в книксене Настю, подходит к кровати, у которой суетится доктор.
- Как она, Модест Францевич?
- Плохо. Пневмония. Двусторонняя.
- Ваша краткость пугает. И? - поднимает брови Император.
- Не берусь делать прогнозы, Ваше Величество, я не волшебник, - доктор снимает очки и потирает глаза, снимая усталость.
- Я этого не слышал, - Император категоричен. - Делайте что угодно, как угодно, но княгиня должна жить. Понимаете? Жить!
Лицо доктора багровеет.
- Я не волшебник, - сухо повторяет он, - но все, что в моих силах, я сделаю.
- Вот и хорошо, - заключает Император. - В средствах не стесняйтесь, княгине назначена персональная пенсия. Заказывайте какие угодно снадобья, хоть заграницей.
Бросив долгий прощальный взгляд на Анну и едва кивнув ее детям, Император стремительно уходит.
Доктор надевает очки и обращается к Петру:
- Полагаю, князь, вы теперь хозяин дома? Распорядитесь приготовить мне комнату для отдыха. Я останусь здесь, пока... В общем, с больной.
Петр кивает и делает шаг к двери.
- Да, еще один момент. Я сейчас подготовлю список лекарств, которые мне понадобятся срочно. Распорядитесь...
- Я поеду в аптеку сейчас же, - прерывает его взволнованная Настя. - Пишите свой список.

 Отправлено: 03.02.24 00:04. Заголовок: Сцена восьмая Темне..

Сцена восьмая

Темнеет рано, осенние дни все короче и короче. Дождь устал моросить. Взял передышку? Владимир складывает большой зонт и вглядывается в небо, пустое, без ярких звезд, которые только три дня назад загадочным мерцанием заглядывали в окна Малой залы Императрицы, наблюдая царившее там веселье. И Мишка, друг Мишель был жив и счастлив, обнимая свою жену...Эх, Мишка! Где ты сейчас? Почему не он, Владимир, среагировал на выстрел? Было бы гораздо лучше, если бы погиб он! Но у Мишеля реакция всегда была отменной. И служил всегда честно. Эх, Мишель...
Дверь подъезда распахивается, прикрывая Владимира, на крыльцо выходит Петр и спускается к стоящему перед подъездом экипажу.
В дверях появляются Володя и Настя. Настя на ходу продолжает давать указания горничной:
- ...не буди, просто переодень осторожно в сухое и перестели постель, поняла? Я в аптеку. Вернусь примерно через час.
Даша кивает, глядя как молодые Корфы поднимаются в свой экипаж.
- Петр, подвезти?
- Нет, Володя. Мне в соседний подъезд.
- На службу?
- Да. Мое дежурство. И к нотариусу надо зайти.
- К нотариусу? Зачем? - удивляется Володя.
- Переезжаю к маме, зачем мне лишние хлопоты по содержанию дома, в котором не живу? Продаю. Все равно практически днюю и ночую на службе, дома набегами. Лучше приличный счет в Императорском банке.
- Отличная идея, братик! - высовывает голову из окна кареты Настя и на мгновение задумывается.
- Володя, а почему бы и нам не продать дом в Москве? Тебя оставили при новом министерстве в столице, при высокой должности. Стало быть, жить станем здесь, в твоем особняке. Зачем же нам лишние хлопоты по содержанию дома? - снова задумывается. - И Сосновка...Кому управляться там?
- Может, мама Анна...- несмело возражает Володя. - Надо ее спросить, когда поправится.
- Родители передали права на Сосновку нам, - безапелляционно заявляет Настя. - Мама очень больна, доктор настроен весьма пессимистично. Разве ей теперь до имения? О ней мы позаботимся, не волнуйся. А счет в банке и правда лучше расходов на содержание. Сейчас многие избавляются от собственности, боятся погромов. Петя, поговори с нотариусом насчет моей доли, хорошо?
- Как скажешь. Ладно, езжайте, - машет рукой Петр и направляется вдоль Зимнего к соседнему подъезду.
Даша еще некоторое время стоит на крыльце, глядя на отъезжающий экипаж, затем спохватывается:
- Ох, божечка, чего же я стою?
Дверь за ней захлопывается. Так и оставшийся незамеченным Владимир спускается вниз. Он хмурится, обдумывая услышанное. Приняв какое-то решение, возвращается на крыльцо, дергает шнурок колокольчика на двери. Через несколько минут дверь открывает незнакомый ему крупный детина лет тридцати с напомаженными и уложеными с пробором посреди головы волосами, он держит подсвечник с зажженной свечой в одной руке.
- Чего угодно, Ваше Благородие?
- Могу я увидеть хозяйку, княгиню Анну Александровну, любезный?
- Никак нет-с. Больны-с.
- Гм. А есть ли еще кто дома?
- Только доктор-с. Хозяева уехали недавно-с.
- Вот так оказия! Могу я поговорить хотя бы с доктором?
- Они заняты-с. А в дом пущать никого не велено.
- Понятно. А где тот лакей, что князю Михаилу Александровичу служил?
- Так уволили-с его вчерась. Его и кухарку, и конюха. Князь Петр Михалыч распорядились-с. Остались горничная да я.
- Вот оно что! Как же без кухарки-то?
- Так нам обеды с Императорской кухни поставляют! - явно гордясь своим положением, подкручивает белесые усики над губой детина. - Сам Император распорядился! Мы только самоваром занимаемся, чай готовим, ну и к чаю чего.
- И все-таки, голубчик, доложите доктору, что с ним хочет говорить барон Корф. Возможно, он позволит мне войти.
Детина мнется, искоса оглядывает Владимира, словно решая стоит ли исполнять просьбу гостя, затем нехотя поворачивается к нему спиной, направляясь к лестнице. Подсвечник уносит с собой.
- Здеся обождите-с.
Оставшись один, Владимир пробегает рукой по двери, нащупывает массивный железный засов, который задвигается изнутри вручную, а в нем замочную скважину с торчащим в ней ключом. Ключ большой, тяжелый, двигает засов как изнутри, так и снаружи. Не без некоторого усилия Владимир вытаскивает ключ и кладет его в карман плаща. Слышится тяжелая поступь детины.
- Доктор не может вас принять-с, господин барон. Княгине совсем плохо. Еле дышит-с.
Едва не скрежеща зубами, Владимир выходит на крыльцо, делает несколько глубоких вздохов, заставляя себя успокоиться. За дверью раздается бормотание:
-...куда запропастился... и тута нет...а, так задвину!
Засов плотно закрывает дверь.
- Вот и славно! - шепчет Владимир. - А теперь подождем.

 Отправлено: 05.02.24 00:15. Заголовок: Сцена девятая Тихо...

Сцена девятая

Тихо. Ключ, обильно смазанный маслом, бесшумно вращается в замочной скважине, а вот засов скользит по дубовой поверхности со скрипом. Оказавшись в квартире, Владимир прислушивается. В кромешной тьме ничего не видно, но спустя несколько минут он, словно кот, уже уверенно ориентируется в пространстве, глаза его никогда не подводили. Теперь наверх.
Владимир быстро поднимается по лестнице. На площадке второго этажа замирает. Шаги? Нет, показалось. Так. Налево должны быть кухня и комната прислуги. Так и есть. В кухне темно и тихо. Он заглядывает в щель приоткрытой двери соседней комнаты: на широкой кровати, занимающей чуть ли не половину тесной каморки сладко похрапывают Даша и лакей. Отлично! Владимир плотно закрывает за собой дверь и возвращается на площадку. Гостиная, кабинет Мишеля... Никого. Остается спальная...
На тумбочке чуть заметен красный огонек догорающей свечи. Пахнет бромом и камфорой. В лотке лежит шприц с каким-то раствором, графин с водой, рядом стакан. В широком кресле у дальнего окна сидит доктор, откинувшись головой к стене. Спит? Похоже, что так. Вот он всхрапнул, ворочается и снова затихает.
Владимир крадучись приближается к кровати, на которой лежит Анна. Ее саму почти не видно из-под теплого одеяла, только резко осунувшее лицо, черные впадины под закрытыми глазами. И дыхание...Редкое, трудное... Нельзя терять ни минуты. Он быстро достает из кармана сюртука флакон с зеленой жидкостью, отвинчивает крышку. Придерживая голову, капает две капли на губы женщины, немного воды. Анна вздрагивает, морщится, слизывая горькую влагу, но забытье ее не отпускает.
Свеча окончательно погасла. Владимир садится на пол возле кровати и опускает голову на колени. Неужели он ее потеряет?Неужели все должно закончиться именно так?! Неужели даже в такой малости - любить издалека - жизнь ему отказывает? Словно в калейдоскопе, память прокручивает картины прошлого. Сколько всего пережито в этом их общем прошлом! Сколько разочарований, горя, ненависти, любви, радости, недоверия, надежды, веры в грядущее счастье... Было все, кроме одного. Неужели так и не узнает он, как это - быть счастливым? Как это - любить и быть любимым, доверять и быть достойным доверия, обрести покой и радость? Он твердо знает одно: счастье заключено в ней, Анне, которая, как всегда, недостижима, как всегда, ускользает, уходит...
И у него есть только один-единственный шанс помешать этому, не дать ей уйти туда, откуда нет возврата. Этот шанс надо использовать. Владимир снова поднимается, снова две капли на запекшиеся губы, снова немного воды...
Услышав шорох, Владимир мгновенно опускается на пол, заползает под кровать и замирает. Модест Францевич встает, разминая затекшие члены, подходит к кровати, зажигает свечу. Владимир не столько видит, сколько слышит, как полусонный доктор проверяет пульс, тихонько бормочет себе под нос:
- Еще камфоры, голубушка моя, теперь водички, салфеточку на лоб...
Завершив свои манипуляции, доктор зевает, гасит свечу, снова устраивается поудобнее в кресле и засыпает с сознанием выполненного долга.
Владимир некоторое время не покидает своего убежища, но когда раздается мерное посапывание, выбирается из укрытия. И снова две капли зеленой жидкости, снова немного воды...

 Отправлено: 13.02.24 23:59. Заголовок: Сцена десятая - Д..

Сцена десятая

- Да вы кудесник, доктор! - восклицает Петр, стоя на коленях перед кроватью матери и с нежностью поглаживая ее такую тоненькую и слабую руку, лежащую на одеяле.
- Да уж, не без этого, - с некоторым самодовольством смотрит Модест Францевич на мирно спящую Анну. - Скажу вам, батенька, прямо: думал, до утра не доживет, а вот подишь ты! Пульс ровнее, дыхание легче...
Внезапно Анну сотрясает пароксизм ужасающего кашля. Петр, бледнея, с тревогой смотрит на доктора.
- Ничего, ничего, это мы поправим!
Доктор приподнимает голову Анны, поднося к ее губам чашу с каким-то лекарством. Анна машинально делает несколько глотков, морщится.
- Воды...- еле слышно шепчет, не открывая глаз.
- Теперь можно и воды, - доктор наливает из графина слегка зеленоватую жидкость в стакан и подносит его к губам Анны. та с жадностью выпивает все содержимое и снова проваливается в сон.
- Очень хорошо! - улыбается доктор и выливает остатки воды из графина в стакан. - Отхаркивающий настой и больше воды, легкие очистятся со временем. Распорядитесь принести свежей воды, Петр Михалыч.
- Да, да, - вскакивает Петр.
- А я, с вашего позволения, отлучусь ненадолго, дела, знаете ли, - потягивается доктор. - К вечеру вернусь. В этой чаше микстура, давать каждые два часа и запивать стаканом воды. Еще посоветовал бы нанять сиделку. Вы ведь и сами сутки на службе были, отдохнуть надо!
- Благодарю вас, я не устал...
- Устали, устали, батенька! Вон как осунулись! Неужто со службы по такому случаю не отпускают?
- Не отпускают, - мрачнеет Петр. - Наследник...Впрочем, неважно. Со мной все хорошо, доктор. И Настя обещала скоро быть.
- Ну как знаете! До вечера, голубчик!
Модест Францевич уходит, а Петр снова встает на колени перед кроватью, прикасается губами к ладони матери.
- Мамочка моя, родная, любимая...Выздоравливай!